Стремление «быть не как все» в исполнении вьюношей бледных обоего пола выглядит обычно смешно и нелепо (уже потому хотя бы, что является более чем массовым поветрием среди подростков).
Подростки, как правило, совершенно беспомощны, когда дело доходит до вербального оформления смутных сердечных порывов, но с сердцем-то у большинства из них пока все в порядке, чувствуют они правильно. Любопытный парадокс заключается в том, что потребность «быть как все» в этом возрасте тоже ощущается особенно остро, зато и опасность такого соблазна все еще вполне очевидна, — трудный, интересный, решающий момент в жизни. Потом будет еще немало шансов сломаться, но никогда спасение не будет так очевидно (и так возможно).
«Быть не как все», плыть против течения — вопрос сперва выживания, а потом и разрастания (строительства) духа, никак не меньше.
Понятно, что рассуждать о таких вещах можно, только полагаясь на собственный опыт. Мне в этом отношении повезло, я очень хорошо помню, каково это — быть тупым, агрессивным, тщеславным, зато чрезвычайно восприимчивым и чувствительным подростком, мечущимся между соблазнительной концепцией «быть не как все» и вполне реальным, физически ощутимым кайфом от включенности в «общее» — начиная от эйфорического состояния в толпе (на дискотеке, на первомайской демонстрации, в большой компании на пляже, на концерте, на улице после концерта) и заканчивая включенностью в общую для всех систему ценностей. Я очень хорошо помню, какой мощный драйв дает включенность в общее физическое поле, сколько дополнительных сил и уверенности в себе (а значит, спокойствия) дает включенность в общую систему ценностей. Отказ от этих соблазнительных возможностей был в моем случае совершенно сознательным решением, более всего похожим на сознательное решение разумного вегетарианца не есть мяса. «Я больше не хочу строить свое тело из этого материала» — так чувствует вегетарианец (и неважно, какие аргументы он при этом придумывает головой и говорит ртом). Мне в ту пору недоставало ума и опыта для четких формулировок, но ощущение «я больше не хочу укреплять этим мусором свой дух» я хорошо помню.
Причем ощущение это вовсе не было настолько мощным, что делало бы дальнейшее подключение к общему полю невозможным. Оно было достаточно сильным, чтобы поставить вопрос о необходимости выбора, но сам выбор отнюдь не предопределяло. Брать силу и радость от единения с другими людьми — все равно что жрать из помойки, но это, прямо скажем, богатая помойка в буржуйском районе, большой соблазн для голодного. А голод приходит немедленно, стоит только сделать шаг в сторону.
Во-первых, обнаруживаешь, что радоваться в одиночку просто не умеешь, и непонятно, как этому учиться, с чего начинать. Весь предыдущий опыт эйфорической радости связан с пребыванием в сообществе, эту технологию получения кайфа организм худо-бедно освоил и переключаться на какую-либо другую не умеет. Именно на этом этапе многие начинающие отшельники открывают для себя разнообразные химические способы достижения радости, и мало кому удается, попробовав этот способ, пойти дальше, вернее, свернуть в сторону; понятно, что это тоже чрезвычайно опасный этап, необходимый или нет, не знаю, но почти неизбежный.
Во-вторых, выход из общей системы ценностей оставляет человека в полной пустоте и невесомости, без твердой почвы под ногами. Это в сорок лет прекрасное и свежее ощущение, а в семнадцать — натуральная катастрофа, уцелеть в которой можно только чудом. Выстроить собственную иерархию ценностей чрезвычайно сложно, задача почти непосильная, поскольку требует колоссальной умственной, сердечной и душевной работы одновременно; при этом выключенность из общей системы никогда не будет достаточно полной, чтобы ощутить вкус подлинной свободы от «всего человеческого», это тоже надо понимать.
Кроме того, окружающий человеческий космос, который только что был, при всех своих недостатках, умеренно дружественным или хотя бы просто нейтральным, становится враждебным. Просто выжить в нем — задача почти непосильная. Однако решить ее совершенно необходимо, потому что самое интересное случается во второй, третьей, четвертой и всех последующих сериях — но только с теми, кто уцелел в первой. Единственная хорошая новость для всех, кто оказался в таком положении, — можно ошибаться. Единственной и неповторимой «правильной» системы ценностей, подходящей конкретному индивидууму раз и навсегда, скорее всего, вообще не существует, любая такая система работает «от забора и до обеда», и если уж сделан главный, решающий выбор — копать, — надо помнить, что заборов очень много, а точное время обеда нигде не указано, когда наступит, тогда и наступит.
(c)