Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Со своим телом нужно дружить, со своим телом нужно уметь договариваться. Насколько же легче тогда становится жить, когда базовые функции - работаю, и тело не преграда, а опора.
Пренеприятнейший опыт был полгода назад, когда, кажется, отвалилось все, что только могло: организм просто не работает, и ты с трудом можешь адекватно мыслить (или хотя бы пытаться). Очень сложно, когда оно не испытывает желаний есть, пить, спать, шевелиться. Если еду еще как-то можно запихнуть в себя, да и перемещение по плоскости достигалось насильственным напряжением мышц ("ноги есть - могу ходить"), то с более тонкими фукнциями все сложно. Каждую ночь несколько месяцев подряд я давила на все кнопки организма, которые только знала, чтобы его текущее состояние как-то изменилось на совместимое со сном - в ход шло буквально все, и как это выматывает, когда даже попытка отдыха становится вызовом. Речь даже не о мыслях: сначала нужно было реанимировать нижний уровень, а уже потом лезть в возвышенное. Встать - вызов, дойти до другой комнаты - вызов, и ты колотишь во все двери, только бы организм как-то отреагировал. Выглядела я тогда - краше в гроб кладут, и атмосфера была соответвующая, как теперь понимаю.
Забавно, в общем, узнать, насколько ты на самом деле привязан к своей физической оболочке. Любопытно и очень поучительно.

Одним из самых занимательных открытий этого года стало понимание: сам факт того, что человек любит с тобой один и те же книги, еще ничего сам по себе не значит, ровно ничего. Он может оказаться мудаком ровно с той же вероятностью, как и любой другой. Даже, пожалуй, не обязательно мудаком, а... ну, другим, с другими моральными принципами, устоями, набором стереотипов.
Я не знаю, как это получается. Мы как будто спускаемся в одни шахты, но добываем оттуда абсолютно разные вещи; смотрим на одно и то же, но видим совершенно разное.
Здесь необходимо пояснить: я книжный маньяк и читаю запоями, без остановки, всегда, везде - поэтому люди, разделяющие мою страсть, вызывают у меня нежные чувства априори. Более того, раньше люди, с которыми пересекались книжные вкусы, сияли для меня так, будто их в макушку боженька поцеловал, ей-богу.
(Кстати, понимаю постфактум: можно было набрать очень, очень большое количество очков в моем личном зачете, просто вовремя поддакивая: ах, "Щегол"? Да. да, "Щегол"! Ах, "Глас Господа"? Да, да, "Глас Господа"! Ах, Майринк? Да, да, Майринк! - и так далее, и тому подобное. )

Больше я на это не поведусь, но опыт, конечно, был прелюбопытнейший.
_______________________________________________
Еще я научилась чувствовать, как ощущаются незавершенные гештальты на именно физиологическом уровне, но это уже не отсюда.
Пойду-ка назад к Теодору, Борису и Котке, год назад я только ради них и просыпалась.

Что-то случилось: что-то плохое. Как иначе описать то, что меня снова затягивает в эту черную дыру?
Ничего не работает; не работает свет, вкус, звук. Я обнимаю человека, но чувствую лишь соприкосновение двух объектов; слушаю речь, и хочу ответить, но запускается автопилот; за последний меня меня четырежды спросили о моих желаниях, и я ни разу не смогла ответить.
Что-то не работает; что-то слетело с резьбы, и все движение есть движение по кругу.
Я правда не понимаю, как это работает: сила, слабость, защита, красота, огонь. Знаю лишь то, что нельзя сейчас останавливаться, но куда же я иду. Желания ушли на дно, и еще один сеанс рефлексии по этому поводу не добавит ничего нового. Здорово быть полезной; здорово показывать результаты; но это не перекрывает внутренней немоты. Где-то весело и тепло, я читала об этом, мне рассказывают об этом, даже вижу картинки, но - словно другая вселенная, параллельный мир; верю в него, одобряю его, но войти туда не способна. Может быть, дело в тишине?

Я найду то, что сломалось, и починю это, заставлю себя родиться заново еще раз, и да будет свет.

Когда-то я была уверена внутри себя, что важное дело своей защиты - не физической, а психологической - я могу разделить с какими-то другими людьми. Делала я это, откровенно говоря, довольно бесхитростно, объявляя соглашение в одностороннем порядке - соответственно, вызывая недоумение другой стороны. Случай за случаем накапливались, но не анализировались, отбрасываясь в сторону как ненужный сор - да и это уже было не нужно в терминальных стадиях, когда приоритет занимали совсем другие вещи.
Но здесь, сейчас времени для анализа привалило больше, чем можно было предположить, поэтому я думал, думал и понял.
Защищать себя можно самому, и только самому. Как же я раньше до этого не додумалась? Какими же глупыми выглядели мои попытки делегировать части обороны другим людям.
Мне так жаль, так жаль. Два чувства: печаль - от того, что такая простая и понятная мысль была принята только сейчас, и стыд - от понимания того, что же я пыталась взвалить на других. Стыд жгучий и непрекращающийся. Как же я могла так тупить?

С тех пор, как я защищаю себя сама, многое стало лучше. Я всегда ношу полную броню с собой и могу использовать ее по мере необходимости, она не отделена от меня часами и километрами. Защищать себя для меня - это крепко держать себя внутри за руки, не отпускать ни при каких условиях, бить по голове, когда это нужно, отводить себя в темный угол до восстановления рабочих функций, вывешивать таблички "идет реконструкция" - это все сюда. С тех пор, как я больше не полагаюсь на окружающие ресурсы, панических атак стало гораздо меньше - вот уже, пожалуй, месяц, как прекратились попытки забиться в угол в людных местах и прекратить дышать. Я крепко держу себя за руки, и теперь время, когда попытки вынести из себя все это были регулярными, чуть ли не ежедневными, кажется странным и не моим.
Мне так жаль, так жаль, что я поняла это только сейчас. Сейчас, смотря назад, видя того человека - обессиленного, уставшего, истерически просящего тепла - как же хочется сказать "отойди, возьми себя за руки и крепко держи, защищай себя сама". Ретроспектива жестока: беззащитное, истекающее существо не может занимать подобающее место в жизни других; как больное животное, оно отталкивает и внушает отвращение; мне повезло встать, на самом деле. Так жаль, так жаль: какое же, наверное, это было занимательное шоу - следить за моими конвульсиями. Печаль и стыд, жгучий стыд. Хотелось бы верить, что более в эту яму я не попаду.

Правда ведь: когда ты защищен, ты излучаешь, и эта магия влечет; когда защиты нет, то "ты изменилась, и я в тебе разочарован". За это знание уплачено очень, очень дорого, и как бы хотелось этой цены не платить. Я держу себя за руки и вижу результаты: в голове выравнивается, панический ужас без причины уходит, я могу ставить свою фигуру рядом с другими людьми, не пытаясь раствориться в служении им. На выжженной земле начинает расти сад; мне так жаль, что нет возможности поделиться его теплом и плодами.

Какая стратегия поведения лучше всего в данной ситуации? Относиться к этому как к явлению природы: изменить нельзя, повлиять нельзя, жив - и ладно. Да-да, я функционирую и даже прилично соображаю, что является поводом для моем маленькой гордости. Наверное, это когда-нибудь закончится, мои чувства закончатся и меня отпустит наконец от данной точки. Пока же я таскаю ее с собой, конечно, как пуля на цепочке: это ты, видишь, это ты? Будь рад своей меткости и слову.

Работа высушила мое море страданий; когда не осталось ресурсов на переживания, то почувствовала себя гораздо спокойнее. Ресурсов, скажем так, не осталось больше ни на что - мое время распланировано, как планируют диетическое питание в случае болезни: это на книги, это для поддержки социальных навыков, это физуха, это внутренняя работа надо собой, это работа, за которую платят . Я чувствую, как во мне проросло что-то новое, острое и крепкое, которое не опирается на окружающих, и эта структура отзывается новизной.
Анализируя раз за разом вещи, причиняющие боль, стыд и неудобство, неожиданно наружу выплыло: "я должна заботиться о себе". Новое, странное чувство. Если этого не делать, то ухудшение идет по экспоненте: ты съедаешь себя + ты раздражаешь окружающих своей немощью и беспомощностью. Это уходит виток за витком, и вот ты уже на дне, хотя все хотели как лучше.
Открывать же мягенькое брюшко и ложиться на спинку можно только в развлекательных целях, но всерьез - никогда.
Если заботиться о себе, если защищать себя, то страшно не будет.

Тишина. В моей жизни стало очень много тишины, но отношение к ней изменилось. Она - это то стекло, через которое смотришь в окружающий мир.
Я уезжаю, и в первый раз за большое количество времени мне не нужно никому писать писем, не нужно поддерживать нитку контакта: где я, что я? - эта информация излишня и необязательна. Можно выпасть из жизни на месяц, и тебя никто не будет искать - совершенно потрясающее ощущение, наверное; я есть ничто. я растворяюсь в пространстве. и ни одна живая душа не будет меня искать. Тишина выросла и поглотила Соню, ага.

"Когда нет такого контакта, чувствуешь себя как космонавт, оторвавшийся от корабля в открытом космосе: красиво, но, сука, холодно."

Ася, милая.
_____________________________________________
просыпаешься в чистом поле
тут березонька там осина
много лишнего было что ли
но проснулся и то спасибо

зубы стискиваешь от боли
пепел внутренней хиросимы
но тебя научили в школе
потерпеть и сказать спасибо

это лучший манер прощаться
безнадежен и обессилен
смотришь в спину чужого счастья
губы складывают спасибо

даже сходишь с ума пассивно
ибо бросил тебя мессия
в этом тоже свое спасибо
правда выглядит некрасиво

мы могли бы родиться в рыбы
мы могли бы тупить как глыбы
мы до черта всего могли бы
может счастливы были бы
ни сюжета не знать ни кармы
мало пользоваться руками
а не так как сейчас веками
об одно разбивая лбы
но

видно надо чтоб миллиарды
на конвейере негасимом
не синхронно совсем не в лад но
выдыхали свое спасибо
славя переданный билетик
тех кого мы всегда в ответе
тёплый голос бумажный ворох
май черемуху море горы
уши голову руки ноги
словом что там кому досталось
ненадолго и понемногу
на десяток весёлых станций
с запотевшим оконным видом
с параллельным себе забором
с экскаватором темно-синим
с коробейником инвалидом
с невозможностью отвертеться
отвернулись в свои приборы
заигрались продлили детство
но бормочем еще спасибо
удивляясь что жизнь прекрасна
забывая что жизнь прекрасна
признавая что жизнь прекрасна
и в итоге невыносима

Начало передергивать от чужих прикосновений, как в старые добрые времена. По такому поводу обзавелась перчатками разного цвета и теплоты, прямо становится жаль, что потеплело.
Разница между людьми теперь в том, воспринимаю ли их как опасность в круге радиусом полтора метра или нет.
_______________________________________________________________________________
И, когда совсем тоскливо и жизни нет, я стараюсь думать о мраморном веке Т., о стремительно сбегающей линии от ключиц до бедра, о ее руках и лопатках, абсолютных, как стебель травы - и, знаете, становится немного легче.
Начала понимать выражение "окружать себя красотой" и стараюсь, стараюсь, стараюсь.
_______________________________________________________________________________
Ну не спрашивать же, в самом деле: "Это не ты присылаешь мне цветы? Я знаю, что не ты, но мало ли? Но вдруг?"

встречаю за работой и в раздрае.
Пусть прекрасное приумножится, холодное согреется, а все, что болит, станет силой.
_____________________________________
"Если ты можешь летать, то небо не кончится никогда,
если ты можешь плыть, то море не кончится никогда.
Что однажды возведено внутри, ничего извне не боится;
все дороги ведут не в Рим, нарушая извечный принцип:
все дороги ведут к Венеции, по дорогам течёт вода.

Если море и может быть по колено, то только здесь
обогнув колокольную башню, стучится волной в подъезд,
отражает со стен слова и портреты забытых дожей.
Колокольная башня выпрямлена позвоночным столбом под кожей;
в коже, как на вратах Казад-Дума, при свете луны проступает текст.

Где граница между небом и космосом, — говоришь, — нигде.
До чего это странно: ходить, пошатываясь, по воде,
понимая, что ты — могущественный, всемерный, вечный.
Если ты можешь плыть, то море выходит тебе навстречу.
Если ты можешь летать, никогда не заблудишься в темноте.

Выходи на свет, выводи всё самое важное между строк.
Помни, как стропы расчерчивают твоё небо наискосок,
помни, как облака расходятся снизу по-черепашьи,
и что где бы ты ни был, ты всё равно стоишь на вершине башни —
безгранично и так кинематографически одинок."

"То, что ты делаешь, важнее, чем то, что ты из себя представляешь.
Можно бояться, но тогда всё самое интересное случится с кем-то другим.
Труд, очищение и катарсис. Если тебе тяжело — молчи, работай, танцуй, бегай по утрам. Если всё ещё тяжело — дольше молчи, больше работай, чаще танцуй, выходи на пробежку на час раньше."